< назад                                                  < главная страница < содержание 

                                                                                           РИММА И ВАЛЕРИЙ ГЕРЛОВИНЫ

                            ВИЗУАЛЬНАЯ И ПОЛИФОНИЧЕСКАЯ ПОЭЗИЯ РИММЫ ГЕРЛОВИНОЙ

И СОВМЕСТНЫЕ РАБОТЫ С ТЕКСТОМ

                                                            © 2007 Rimma Gerlovina and Valeriy Gerlovin

часть ПЯТАЯ

Постепенно объемная визуальная поэзия становилась еще объемней; написанная на человеческом теле, она обретала иной животворный импульс. Сравним два варианта с идентичным текстом на деревянном рельефе и на лице.

Римма Герловина, "Бессмысленность смысла" (Nonsense-Essence), 1988, дерево, акриликовая краска, диаметр 35,5, глубина 4 см. Работа показана в двух позициях, с закрытой и открытой центральной панелью.

В своем обычном положении работа представляет собой визуальную "центрифугу" нонсенса, циркулирующего вокруг своего собственного "но". Но! Она таит в себе некий смысл для тех, кто открывает центральную панель с отрицанием, где "nonsense" сменяется на "essense".

Через год эта визуальная формула с рельефа была перенесена на "пергамент" кожи. "Нонсенс", написанный прямо на лице, а также сила воздействия фотографии в прямую связывают это понятие с человеческой жизнью.

Римма и Валерий Герловины, "Смысл" (Sense) ©1989, фотопечать с негатива.

Слово "sense" (смысл) раздваивается на два префикса: с одной стороны получается бессмыслица - "nonsense", а с другой смысл - "essense". В русской аналогии получается нечто вроде этого :

                                               Смысла из бес-смысл-ицы не выкинешь.

Афористическая интенсивность проникновенного взгляда за грань чистого и "нечистого" искусства, как воодушевляющая капля абсолютности, точит камень относительности. Часто легкость прикосновения шутки, ее гармонизирующий эффект, ее "исчадие" красоты берут свои корни в недрах сознания, в какой-то степени даже мудрости, скрытой за простейшей игрой слов. Кьеркегард, первая ласточка экзистенциализма, в своей книге "Чистота сердца" аргументировал возможность служения добру под прикрытием шутки. В наших фотографиях они появляются как на лобном месте, в прямом смысле слова, так и на частях тела, которые, как правило, изображается условно.

Римма и Валерий Герловины, "Быть или не быть" (To Be or Not) ©1989, фотопечать.

"Быть или не быть", или то и другое, или ни того ни другого. Лаконичность игры английских слов в русском передается многословнее. Дилемма Гамлета адаптирована к нашему времени относительности, что вносит дополнительную двойственность в эту и без того неустойчивую мысль, расчетверяя ее и таким образом четвертуя ее. Пока сознание привязано к телу и его "героическим" поступкам (как в случае с датским принцем), все вопросы жизни и смерти будут решаться с точки зрения эго, которому в силу его конечности не дано знать, что такое бесконечность, а отсюда и бессмертие.

В переходе с объекта на человеческое тело визуальная поэзия меняла свой облик, обрастала дополнительным содержанием и в буквальном смысле слова очеловечивалась. Еще один пример сравнения показывает, как "тайное" в объекте становится явным в фотографии, не теряя при этом поэтической интенсивности.

Римма Герловина, "Земля" (Earth), 1988, дерево, акрилик, диаметр 44.7 см, толщина 7 см.

Английское слова "Earth" содержит внутри себя слово "art", что означает не только "искусство", но и глагол "быть" во втором лице единственного числа - ты есть. При вращении наружного круга рельефа с этим артом и двумя вырезанными секторами возникают новые слова, из которых поступательно складывается целое предложение: "земля рождает, мученик ее тянет", "earth parts, martir carts", в подтексте которого , получается, присутствуешь и ты.

В фотографической версии этого рельефа человеческое присутствие становится зримым. Слово "арт" остается таким же приводным рычагом; оно, как печать на лбу, сразу же обращает на себя внимание, а остальные буквы, составляющие новые слова, перемещаются на плечи, как бы в более низкую градацию человеческого тела. Однако они уже больше не спрятаны. В фотографии исчезла процессуальность, присущая вращающемуся объекту, его динамика передана в застывшей калейдоскопичности; а вместо строго концептуального решения в работе появилась живописность. Благодаря необычному ракурсу фигуры, обнаженное тело здесь выглядит условно, прочти бестелесно.

Римма и Валерий Герловины, "Искусство" (Art) ©1989, фотопечать в металлической конструкции. Незамкнутое предложение "земля рождает, мученик ее тянет" (earth parts, martir carts) читается по кругу.

Прием мозаичности мы использовали не раз в визуальной поэзии, иногда даже профильтровывали через него математические символы, которые не только обретали иную эстетическую форму, но наполнялись литературным и в какой-то степени кармическим содержанием. Например, структура формулы золотого сечения

послужила основой для калейдоскопического колеса взаимосвязанности причины и следствия, что в народе попросту определяется пословицей "что посеешь, то и пожнешь".

Римма и Валерий Герловины "Сеять - жать" (Sow-Reap) ©1991, фотопечать в металлической конструкции, 122 х 122 см (интерпретация этой фотографии дана в статье "Совместные работы", часть 2, в контексте темы смерти).

Соединив простое со сложным, мы получили иную визуальную формулу, в которой передается динамика древнеиндийской солярной свастики. Здесь ее силуэт угадывается в себеподобном поступательном дроблении, можно сказать, в полифонической форме. Это своего рода художественная метафора центрифуги смены поколений и реинкарнаций. Корень (в нашем случае квадратный) уходит внутрь воронки вращения, отбрасывая свои окончания во все стороны через свои бесконечные фрактальные ветви жизни.

Язык аббревиатур - еще один прием, который позволял говорить о многом почти без слов. В недосказанности может быть сказано гораздо больше, чем в целом романе. Минимальными, но образными средствами можно спровоцировать на определенные мысли тех, кто готов их принять, кто уже не нуждается ни в описании событий и характеров героев, ни в притягательном перелистывании страниц книг или сайтов. Застывая в увеличительном глазе фотографии, знаковые символы позволяют абстрагировать содержание, излагая его на языке разнообразных визуальных формул. В то же время пластичность образов и фотографическая реальность позволяют кодировать не только архетипические идеи, но и передать магическую эманацию человеческого присутствия.

Римма и Валерий Герловины "Я Вам должен" (IOU, что означает "I owe you", "я Вам должен", эта аббревиатура используется в форме долговой расписки) ©1989, фотопечать в металлической конструкции.

Мужское и женское начало, как противоположности вместе взытые, образуют некую третью величину. Единство множественности здесь подчеркнуто кругом, той бесконечной замкнутой кривой, которая очерчивает эту "квадратно-гнездовую" работу дважды, снаружи и внутри, как во внешнем, так и и во внутреннем. Вся композиция напоминает ситуацию круглого стола, но решается она через "квадрафонию" мужского и женского начала. Оставаясь самими собой, они соединяются в центре в круге, в андрогинном нуле, не плюсе и не минусе, в нуле, стремящемся к бесконечности.

В основе сублимации контрастирующих трений лежит, как физический, так и метафизический принцип баланса. При таком соединении двух взаимодействующих сил, а в данном случае учетверенных, возникает андрогинное целое, посредством которого возможно несколько иное подключение к действительности. Подобная точка полярного взаимодействия в метафизике является излучателем силы необычной, а согласно языку мифов, чудодейственного свойства, о чем и свидетельствуют древнеегипетские мистерии Осириса и Исиды, тантра и алхимия, базирующиеся на идее трансцендентного брака. В "Еангелии от Фомы" на вопрос "Войдем ли мы, как дети, в царство божее?", Исус отвечает своим ученикам: "Когда вы из двух составите одно, внутреннее сделаете внешним, а внешнее внутренним; мужчину и женщину соедините в себеподобном единстве так, что мужчина не будет мужчиной, а женщина женщиной..., тогда вы войдете туда". (22)

Визуально результат взаимодействия контрастирующих сил можно выразить палиндромом, который абсолютно симметричен и читается одинаково с двух сторон (глаз видит глаз):

Динамической симметрия оппозитов является одним из аспектов выражения всецелостности, воплощенной в нашем измерении в обволакивающей множественности. Это мистическое единство поддерживается через постоянный процессе обмена, который делит - соединяя, дает - беря. И плацдармом этого перформанса природы являются не только два разных пола, взятые по-отдельности как противоположности, но и один человек, внутри которого функционируют и мужское и женское начало одновременно. Все может происходить в одном человеке, когда мышление головы "женится" на интуиции сердца, порождая таким образом иной фокус видения.

Римма и Валерий Герловины, "Фокус" (Point) ©1991-2, фотопечать в металлической конструкции, диаметр 117 см, глубина 10 см. Работа находится в коллекции Фонда Колодзей в Москве, Kolodzei Art Foundation, а так же в Акланд художественном музее в США, Ackland Art Museum, NC, линки к которым даны в конце статьи.

Экстравертный и интровертный взгляды на мир пересекаются в точке, которая, как кротовая нора в современной физике, ведущая в другое пространство, является преддверием иной форму сознания. В этом случае в организме начинает функционировать некий орган, который может обладать способностью принимать и отражать свет и разум вселенной. Пожалуй, идея символического третьего глаза не требует дальнейших комментариев, по крайней мере, в данной статье. Исходя из этого, вместо теоретических выкладок обратимся к фактической стороне жизни этой работы, которая, кроме исторической последовательности, может внести объективную искусствоведческую информацию.

Римма и Валерий Герловины, вид ретроспективной выставки "Фотоглифы" (Photoglyphs) в Музее Нью-Орлеана, New Orleans Museum of Art, 1994; слева направо: "Фокус" (Point) ©1991-2, фотопечать в металлической конструкции, диаметр 117 см, глубина 10 см.; "Ромул и Рэм" (Romulus and Remus) ©1989; "Лабиринт" (Labyrinth), ©1990, "При-ро-да" (Na-Tu-Re) ©1990, фотопечать в стальных рамах 122 х 122см.

Фотографический рельеф "Point" или "Фокус" часто демонстрировался на выставках, как персональных, так и групповых. Одна из групповых выставок была особенно знаменательна своим контекстом. Вместо ее описания дадим выдержку из пресс-релиза Акланд арт музея, где она проходила в 2006 году. "Выставка "Крупным планом и персонально" включает портреты художников последних 300 лет, которые выполнены в самой различной технике: живописи, скульптуры, фотографии, видео... Работы охватывают разнообразную тематику, например, такие работы, как элегантные фотопортреты Пегги Гуггенхайм, сделанные Бернис Аббот (1926); "Лиз" Энди Уорхола (1965); автопортрет Джима Дайна, изображающий культ успеха (1978); бронзовая скульптура молодого Рафаэля работы Каррьер-Беллеуза (1855), - касаются понятия гениальности... К символическим портретам на тему смерти, текучести времени или духовной сущности относятся такие работы, как "Автопортрет с ангелом" Марка Шагала (1949), "Портрет Лукаса ван Лейдена с черепом" кисти Генриха Гондиуса (до 1649) и Риммы и Валерия Герловиных "Фокус" (1991-2)."

Приглашение на выставку "Крупным планом и персонально" в Акланд художественный музей (Ackland Art Museum, NC) , слева направо детали работ Чака Клоза, Риммы и Валерия Герловиных и портрета Уолта Уитмена.

Квадратура серии "Фотоглифов" явилась естественным продолжением не только текстовых объектов, но и наших московских перформансов, которые в их новой ипостаси можно было охарактеризовать как "неподвижные" акции. Это были скорее перформансы мыслей, чей застывший "спектакль" мы отражали в увеличительном глазе фотографии. Окунаясь в область подсознательного, творческая мысль может выносить на ментальную поверхность иную мифологическую глубину, формирующую бессловесный опыт действительности. И в аллегорической игре слов, и в "молчаливых" бессловесных образах, в наших фотографиях выстраивался некий новый порядок на основе старых архетипических понятий. Выходя за пределы общепринятой логики, он имел общие корни с нашими ранними концептами - это был динамический порядком иррациональности, способный, как нам кажется, стимулировать открытие высшей интуиции.

Серия "Фотоглифов" более всего была связана с визуальной поэзией, которая прошла красной нитью через все Риммино творчество: ранние полифонические поэмы, кубики, кубические организмы и, наконец, круги. Визуально-лингвистические элементы стали ведущими в этой пиктографической серии; и переключение с русского на английский не явилось препоной к творчеству, а наоборот придало ему интернациональный характер. Живя в англоязычном мире, мы использовали те же принципы трансформации, что и в основе нашего родного языка.

А "WAS" И НЫНЕ ТАМ.

Обычно фотографиям предшествовали разнообразные композиции из рисунков, визуальной поэзии и фотографий которые составляли целые альбомы.

Римма Герловина, развороты из альбома эскизов "Книга-Бук" (Kniga-Book), 1989, 79 стр., 31.9 х 24.8 Х 1.6 см, ватманские страницы в красном коленкоровом переплете. Альбом находится в Архиве визуальной и конкретной поэзии Сакнеров, линк к которому дан в сносках.

Воспользовавшись фотографией как самым типичным приемом отражения реальности, мы трансформировали ее назначение, в буквальном смысле слова "перелицовывая" ее зеркальность во внутреннюю созерцательность, выливающуюся в "о-лице-творение" понятий, слов и того, что последним выразить не доступно. Древние греки считали, что требуется большое искусство, чтобы обойти его искусственность, т.е., согласно идее Аристотеля, говорить на простом языке людей, но мыслить с проницательной мудростью. Для чего все это? Может быть для того, чтобы с помощью сознания выйти за его пределы.

Римма и Валерий Герловины, "Хаос" (Chaos) ©1990, фотопечать в металлической раме, диаметр 122 см.

Здесь мы попадаем как бы в зазеркалье визуальной поэзии, где переплетающаяся рябь "химической" формулы хаоса создает атмосферу многоголосья, которое выливается в коллективный образ самого себя. Персональный хаос может отражать, как молекулярный, так и галактический хаос, микро и макро. В то же время, как нас уверяет наука, хаос по свое сущности вполне организован. Поэтому и в "хаотическом порядке" человеческого характера за очевидной стихийностью может быть скрыто спокойствие фрактального равновесия. В ментальном зеркале отражается ультимативная мистерия создания, чьей формой является множество, а сущностью всегда остается единство. Мы попытались передать эту калейдоскопичность через увеличительный глаз фотографии, не на бумаге, а в зеркале человеческого лица, на пергаменте которого начертано одно разветвляющееся слово "хаос", как-будто отражающее бездну стихий из первых строчек "Бытия".

Вневременность интерпретации времени, свойственная нашим ранним работам, осталась неизменной и в фотографии.

Римма и Валерий Герловины "Излучение времени" (Time-Emit) ©1989, фотопечать.

"Emit" , что означает "излучение", написано на лбу; в обратную же сторону оно читается как "time" - время, которое написано на залитом водой стекле, установленном перед лицом. Таким образом это излучение перетекает в перевернутое время, и

перевернутое время переходит в эманацию энергии; почти как в теории относительности. Человек по своей природе не может уловить фиксированный момент времени, ибо как только мысль останавливается на нем, оно уже уплывает в прошлое и сменяется следующим таким же уже уплывающим мгновением. В этой процесссссссссссссссссии времени час всегда сей. Каждый момент жизни происходит сейчас, и подача очередного "сейчас" никогда не иссякает.

         Римма и Валерий Герловины "Календарь" (Calendar) ©1989, фотопечать.

В целом же, можно сказать, все наше искусство послужило подготовительной "светокопией" для нового периода не только в работе, но и в личной жизни. Если фотография сама по себе является, фигурально говоря, "резьбой светом" (т.е. "фото глифами" в греческой транскрипции), то в нашем случае эта резьба светом стала соответствовать новой перцепции, более тонкой форме отражения и взаимодействия с жизнью. Крупные планы лиц с начертанными на них криптографическими словами и рисунками с серии "Фотоглифов" придавали линейным формам иной импульс, не столько поэтический, сколько психологический, они отражали целое состояние. Это были картины мыслей, написанные на коже лица, как на холсте. Таким образом наши мысли становились видимыми, получая дополнительный заряд не только от выражения лиц, но в целом от психической и ментальной организации организма. Вышедшая из крови и плоти визуальная поэзия была представлена прямо на лице, казалось бы, на лицевой странице всего мыслительного процесса и его книги жизни. Рожденные внутренним видением, эти картины помогали нам отражать в сознании идеи, формирующие человеческое существование, идеи, которые входили в наши головы, подобно живым людям входящим в дверь дома. Мы испытывали их живьем в своем собственном сознании.

              Герловина, Бергаш, Герловин, "Рыба" (Fish) ©1987, фотопечать

Как тайное скрыто за явным, так и явное скрыто за тайным. Визуальная поэзия, стремящаяся к лапидарной "бесконечности", в своей начертанной на лице фотографической форме позволяет, как нам кажется, передавать неуловимое "молчание" мыслей. Пока голова заполнена шумом мира и его разорванными мыслями, пластичность тишины не может открыть внутреннего пространства. Многие мистические символы не нуждаются в интерпретации, они сами сеют себя в сознании, если оно достаточно тонкое. Альберт Эйнштейн написал, что самые прекрасные эмоции, которые человек способен испытывать, мистические, те же, кому они чужды, все равно, что покойники.

"Рыба" это одна из немногих работ, написанная по-русски, почти во всех остальных использован английский; исключение представляют только поэтические комментарии к некоторым работам, как например, к фотографии "Херувим". Диалог ангела с архангелом был написан параллельно на двух языках для каталога к выставке "Новый ангеларий" в Московском музее современного искусства в 2007 году.

Римма и Валерий Герловины, "Херувим" (Cherub) ©1996, фотопечать, 98.5 х 76.2 см, в коллекции музея ART 4.RU, в Москве (линк) и Фонде Колодзей, Kolodzei Art Foundation, линки к которым приводятся в сносках.

                                              АНГЕЛЬСКИЙ ДИАЛОГ

Ангел: Есть ли на белом свете свет?

Архангел: Кое-где есть, но в общем всего лишь освещение.

Ангел: Значит человек видит не свет, а только освещение?

Архангел: Да. Потемкин без света.

Ангел: А где свет, там и тьма светится. Не надо ни притушевываться, ни присветляться ни перед кем.

Архангел: Там внизу тьма народу. Где много народа, там всегда тьма.

Ангел: И не бывает света?

Архангел: Бывает. Светская полутьма.

Ангел: Какой беспросветный опыт света!

Архангел: Не совсем. Возьмем хотя бы ... .-- . - или .-.. .. --. .... - (Далее диалог полностью переходит на азбуку Морзе.)

                                              ANGELIC DIALOGUE

Angel: Is there any light in the world?

Archangel: Yes, it is, but in general there is merely lighting.

Angel: Can you shed some light upon people darkness?

Archangel: Only enigmatically. They block their own light by all a-vain-able means. En-chance-ment after en-chance-ment...

Angel: Do we keep our light dark for them?

Archangel: Not at all. For them our light is hitten madder, nothing but truebles... Our life for them is like memory of the future... a flying s-our-ce...

Angel: Why is this so?

Archangel: Because their la-10-nt f-8-th is 4-gotten. It is a natural order of things.

Angel: In pure light, even darkness glows. Can we convert their black hole into the white one?

Archangel: We have tried. We told them: "Turn inward!" They asked: "Where is in?" Their gravity curves our light.

Angel: Is this penumbra eternal?

Archangel: Not exactly. En-light-enment is in fact en-life-enment... and if they ... .--. - or .-.. .. --. .... - (At this point, the dialogue is fully converted into Morse Code.)

Изобразительная форма слова, его "картинность", способствовала усилению его исходного значения. Лицевая сторона слова (а в наших фотографиях оно действительно о-лице-творялось) могла контрастировать с его изнанкой, т. е. с его вторым значением и прочими ассоциациями. Полифоническая поэзия, концептуальные объекты с текстами, кубики, перформансы - все слилось в новом жанре фотографии, которая суммировала все наше прошлое творчество.

Римма и Валерий Герловины "Алфавитный перешеек" (Neck of Alphabets) ©1989, фотопечать.

Алфавитное ожерелье поднимается кольцами из глубины истории согласно временному критерию, от самого старого языка до нашего родного, одного из самых младших в индоевропейской семье. Если читать сверху вниз, то языки обвивают шею в следующем порядке:

русский

английский

греческий

арабский

иврит

китайский

санскрит

вавилонская клинопись

египетские иероглифы

Через визуальное сплетение разных алфавитов, хранящихся где-то в кладовке подсознательной памяти человека, выразилась лингвистическая целостность разных эпох. Интересно, что это языковое ожерелье обвивает горло в зоне чакры Висшуды, символизирующей в йоге и тантре мастерство речи и знания.

В целом, можно суммировать, что в своем творчестве язык мы почти всегда использовали не конвенционально, особенно в тактильной серии "стихов и прозы"; в то время как теоретические тексты мы предпочитали писать, следуя определенной логике. Развивая свое визуальное повествование как сутру, мы как бы процессуально развертывали ее, нанизывая разные концепты на одну сквозную нить, подобно бусинам в четках (буквальное значение сутры на санскрите и есть "четки".) При перекладывании одной художественной бусины за другой на нити этой поливалентной идеи, в сознании размеренно выстраивалась общая картина творчества, а главное его назначение. (Фотографиям посвящена отдельная статья, поэтому сказанного здесь в контексте визуальной поэзии будет вполне достаточно.)

     Римма и Валерий Герловины "И т.д." (ETC.) ©2005, фотопечать

.

"Сначала было слово", и у нас тоже. А потом? А потом - послесловие. Окунувшись, в интернациональный мир Нью-Йорка, мы стали отражать его в наших работах не только в двуязычных диалогах, но и через лингвистическую полифонию; в своей завершающей стадии она приняла форму всего лишь одного слова - "мысль".

Римма и Валерий Герловины "Европейские мысли" (European Thoughts) © 2004, фотопечать, двойная экспозиция без компьютерной манипуляции.

Слово "мысль" написано на нескольких европейских языках: на английском, русском, немецком, французском, итальянском и испанском. Антенна приема общеевропейских мыслей образуется из нитей коммуникаций, завязанных на волосах, как сплетающиеся кружева фаты. Слова, слова, слова - а мысль за ними одна. Кружева мыслей во многом идентичны в европейском сознании. Эта визуальная поэзия нитей, на основе которой мы построили одну и из поздних фотографических серий, уходит своими корнями в московское прошлое: в ней звучит та же многоязычная полифония, только молча.

                                                                                              ЛИНКИ:

      Гетти Музей, Калифорния, США ( The J. Paul Getty Museum, CA, USA)

      Архив визуальной и конкретной поэзии Сакнеров (The Sackner Archive of Visual and Concrete Poetry, Maiami, Florida, USA)

      Арт фонд Колодзей, Россия и США ( Kolodzei Art Foundation)

      Акланд художественный музей, США, Ackland Art Museum, NC, USA

      Музей ART 4.RU, Москва

Татьяна Назаренко "Семантика слова сквозь призму визуальности: транспозиционные композиции и фотоглифы

                           Риммы и Валерия Герловиных", журнал "Черновик"      

      Библиографические данные о внеочередной Биенналле в Венеции 1977 и 1978

ПОЭМЫ Риммы Герловиной

     "Размышление о сестре Ире", 1973-4 (факсимиле)

 "Четыре прелюдии к рождению", 1974/1982 (факсимиле)

       Полифоническая поэма для объекта-среды "Зеркальный куб", 1974

      "Демонстрационный куб" с комментариями Генриха Сапгира на сайте "РВБ: Неофициальная поэзия"

< назад                                                 < главная страница                         < содержание